История появления одного из главных архитектурных шедевров Северной Индии – джайпурского дворца Хава-Махал – началась задолго до его фактической постройки в 1799 году. Как и другие культурные особенности региона, это здание – результат многих столетий противостояния и трудного сближения индуистских и исламских традиций. В этом смысле Хава-Махал восходит к событиям, начавшимся ещё в VIII веке, когда Северная Индия впервые столкнулась с угрозой мусульманской экспансии.
Как известно, на её начальных порах индусам сопутствовала удача. Долгое время им удавалось успешно отражать все попытки пришельцев закрепиться к востоку от Инда. Однако с конца XII века разные исламские правители, несмотря на отчаянное индийское сопротивление всё же начали продвигаться вглубь субконтинента.
Каждый шаг давался наступающим с большим трудом. Особенно упорно захватчикам сопротивлялись раджпуты – представители разных этнических групп из варны воинов-кшатриев. Их небольшие княжества оказались для мусульман крепким орешком и надолго задержали исламский захват индийских земель.
Вид на верхние два этажа Хава-Махала с внутренней стороны здания.
Дольше всего с оружием в руках отстаивали свою свободу раджпутские государства нынешнего индийского штата Раджастхан. Только могучая империя Великих Моголов смогла превратить их в своих вассалов, но даже под всесильной могольской властью воинственные раджпуты не раз поднимали восстания.
Культурный обмен
Несмотря на многовековую вражду, раджпуто-могольские отношения не сводилась к одним только военным конфликтам. За долгие годы сосуществования представители высших сословий раджпутов переняли у своих сюзеренов и некоторые их традиции. В частности, женщины из аристократических раджпутских семей со временем стали соблюдать пурду – мусульманский по происхождению обычай женского затворничества. Кроме того, раджпуты позаимствовали у моголов немало особенностей их архитектуры.
Аркады и купола Хава-Махала отчётливо свидетельствуют о могольском влиянии на раджпутскую архитектуру.
Именно в качестве своеобразного результата этих заимствований в 1799 году и появился замечательный памятник индийского зодчества под названием Хава-Махал.
Главный символ Джайпура
Хава-Махал расположен в Джайпуре, знаменитом Розовом городе Индии, который был основан 18 ноября 1727 года махараджей Джай Сингхом II в качестве новой столицы своего старинного раджпутского княжества. Сегодня этот шумный трёхмиллионник является главным городом крупнейшего индийского штата – жаркого и пустынного Раджастхана.
Своим поэтичным вторым названием Джайпур обязан цвету песчаника, из которого строился его исторический центр. Именно здесь, в самом сердце старого города и находится популярнейшая достопримечательность и символ Джайпура – дворец Хава-Махал.
Это красивое сужающееся кверху пятиэтажное здание в 1799 году построил внук основателя Джайпура махараджа Пратап Сингх. Считается, что Хава-Махал возведён в форме короны бога Кришны, которому махараджа был очень предан. Дворец гармонично сочетает в себе индуистские и могольские архитектурные традиции, являясь подлинным олицетворением раджпутского зодчества.
Как и остальные здания в историческом центре города, Хава-Махал построен из красного песчаника. Помимо этого, снаружи он выкрашен в нежно-розовый цвет, красиво подчёркнутый белой канвой и узорами.
Самой узнаваемой особенностью Хава-Махала являются особые балконы-джхароки, которыми украшен каждый из пяти этажей главного фасада здания. Они изящно оформлены декоративными купольными балдахинами и закрыты ажурными резными ширмами с крошечными окнами.
«Гребень» пятиэтажного главного фасада Хава-Махала имеет высоту 15 метров. Несмотря на это у него очень тонкие стены: их толщина составляет всего 20 сантиметров.
Джхароки представляют собой одну из характернейших черт раджпутской архитектуры. Интересно, что при всех их эстетических достоинствах они были не просто элементами художественного убранства того или иного здания, а строились с чёткой практической целью.
Пожизненное заключение по-раджпутски
Как уже было сказано, под властью Великих Моголов высшая аристократия индуистов-раджпутов переняла исламскую традицию пурды. Согласно ей женщинам знатных раджпутских домов запрещалось появляться перед чужаками. По сути это означало, что они были обречены находиться взаперти всю свою жизнь. Единственное «взаимодействие» с окружающим миром для них сводилось к пассивному наблюдению за городской повседневностью. Для этого и были придуманы свойственные раджпутской архитектуре закрытые балконы-джхароки, пришедшиеся как нельзя кстати при возведении Хава-Махала.
Замысловато декорированная внешняя стена Хава-Махала резко контрастирует с незатейливым видом его заднего фасада, который (как и интерьер постройки) довольно прост и практически лишён украшений.
Дело в том, что Хава-Махал непосредственно прилегает к женскому крылу огромного Городского дворцового комплекса. Для живших там аристократок из княжеского дома махараджи Джайпура он и был построен. Каждой из женщин в Хава-Махале была отведена небольшая личная комната, закрытая от посторонних глаз джхарокой. Находясь там, хозяйка комнаты могла незаметно наблюдать за запретной для неё уличной жизнью города.
Естественный кондиционер
Помимо раджпутских балконов интересной особенностью Хава-Махала является его способность легко пропускать через себя наружный прохладный воздух. За это он, собственно, и получил своё название, которое переводится как «Дворец ветров».
Ценное для знойного Раджастхана свойство самоохлаждаться появилось у Хава-Махала благодаря его особой плоской планировке. Из пяти этажей дворца верхние три имеют толщину всего в одну комнату, что позволяет ветру свободно гулять по всем помещениям здания. Кроме того, раньше система естественного воздушного кондиционирования дополнялась ещё и фонтанами.
★
Необычный дворец Хава-Махал с его ажурными балкончиками-джхароками очень популярен у туристов. Джайпур хорошо сообщён с остальной Индией автомобильными и железными дорогами и имеет под боком международный аэропорт, поэтому здесь всегда много как местных, так и иностранных посетителей.
Поскольку Хава-Махал был своего рода железным занавесом между женщинами княжеского дома и внешним миром, входа с главного фасада у него нет. Все, кто имел право сюда входить, делали это с территории Городского дворца. Сегодня, чтобы оказаться внутри, нужно обойти Хава-Махала слева.
У дворца отсутствуют привычные лестницы для подъёма на верхние этажи. Вместо них устроены специальные пандусы.
Пройдя через величавые входные врата, посетитель попадает в просторный внутренний двор, с трёх сторон окружённый двухэтажными постройками. С четвёртой стороны находится сам Хава-Махал, закрывающий двор с востока. Туристы могут подняться на самый верх здания и насладиться прекрасными видами на город. Сверху, например, отлично видно знаменитую обсерваторию Джантар-Мантар и Городской дворец.
В Хава-Махале есть также небольшой археологический музей. Выставленная здесь миниатюрная живопись и богатые экспонаты вроде церемониальных доспехов помогут посетителям оживить в своём воображении образы далёкого раджпутского прошлого.
Хава-Махал открыт с 9:00 до 17:00. Лучшее время для посещения – раннее утро, когда Дворец ветров выглядит особенно потрясающе, источая оранжево-розовое сияние в золотых лучах восходящего солнца.
Входная плата для взрослых иностранцев составляет 50 индийских рупий; студенты платят вдвое меньше. Услуги гида обойдутся в 200 рупий, аудиогид на английском языке – в 110.
Биографии древнеегипетских «домов бога» складывались по-разному как во времена фараонов, так и после того, как пора их могущества осталась в далёком прошлом. Некоторые храмы приходили в упадок и исчезали ещё в эпоху расцвета египетской государственности, другим было суждено пережить не одно иноземное вторжение и стать немыми свидетелями окончательного заката породившей их цивилизации.
Все без исключения египетские цари старались возводить и всячески поддерживать храмы. Каждый фараон силился превзойти в этом своих предшественников, поскольку считалось, что невнимание к культу лишает его покровительства богов, а вместе с ним и власти. Поэтому в Древнем Египте постоянно велось храмовое строительство, а многие важные «дома бога», будучи уже созданными, продолжали обрастать всё новыми и новыми постройками. Даже спустя много веков после своего основания у них появлялись новые пилоны, открытые дворы, обелиски, статуи и отделка; храмы обзаводились очередными земельными владениями.
При этом зачастую приходилось жертвовать уже существовавшими «домами богов», которые сносили, перестраивали, или просто использовали как каменоломни, превращая в дешёвый источник стройматериала.
Ярчайшим примером сказанному является Большой храм Амона в Карнаке. Первое святилище на его месте было построено, как считается, ещё во времена XII династии Среднего царства, но важнейшим храмом страны он стал спустя четыре века, при новоегипетской XVIII династии. После этого Карнак сохранял статус главного сакрального центра Египта ещё более тысячи лет.
За это время храм неоднократно перестраивался и расширялся. Фараон за фараоном увеличивали карнакский дом Амона, добавляя свои или переделывая уже возведённые их предшественниками части. В итоге за более чем два тысячелетия трансформации храм оброс невероятным количеством самых разных построек (одних только пилонов было аж десять штук!), а в пределах его огромного теменоса со временем появилось ещё около 20 храмов меньшего размера.
Менее масштабно, но всё же схожим образом дела обстояли и с домами других древнеегипетских богов. Многие из них тоже многократно достраивались и переделывались, порой полностью заново.
Как при строительстве новых храмов, так и во время изменения старых египетские правители зачастую использовали творения предыдущих фараонов в качестве удобного источника строительного камня. Так, при возведении третьего пилона того же Большого храма Амона в Карнаке были разобраны и пошли на стройматериалы сразу несколько более ранних построек, принадлежавших Сенусерту I, Аменхотепу I и Тутмосу IV, а также знаменитой царице Хатшепсут.
Стремясь связать своё имя с таким богоугодным делом, как строительство храмов, древнеегипетские цари не только не чурались разрушать ради этого труды предшественников, но и не брезговали присваивать себе чужие заслуги на этом поприще. Обычно так происходило, когда тот или иной фараон был не в состоянии сам возвести что-либо существенное, или же с целью стереть память о деяниях некоторых прежних правителей. Для этого предпринимался своеобразный «угон» уже существовавших храмов или их частей, где по приказу правящего фараона уничтожались все упоминания об их настоящих строителях, и вместо них прописывалось имя царя-«угонщика».
Такая практика к концу Нового царства стала настолько распространённой, что фараонам при строительстве храмов приходилось вырезать картуши с иероглифами своих имён на добрый десяток сантиметров вглубь, надеясь, что это сделает невозможным использование их заслуг следующими царями.
Картуш с тронным именем Рамсеса III в его поминальном храме в Мединет-Абу. В надежде пресечь узурпацию своих храмов последующими правителями, Рамсес III приказывал выполнять надписи на их стенах и колоннах в технике очень глубокого рельефа, часто на глубину более 10 сантиметров.
Впрочем, не только фараоны-неудачники «перебивали номера» на чужих памятниках архитектуры. Так не гнушался поступать даже величайший строитель Древнего Египта Рамсес II, построивший множество собственных выдающихся храмов.
В целом, до конца Нового царства общее число древнеегипетских «домов бога» неизменно росло. Разумеется, бывали и случаи, когда по тем или иным причинам некоторые из них приходили в запустение и исчезали. Например, немало храмов было уничтожено силами природы: грунтовыми водами, разливами Нила и землетрясениями. Однако в общем, обласканные вниманием фараонов и располагавшие большими материальными ресурсами, храмы процветали.
Радикальные перемены в судьбах «домов бога» наступили с окончанием египетской независимости.
Сумерки древнеегипетских богов
После падения Нового царства для Древнего Египта настали тяжёлые времена. Начиная с XI века до н. э. египетская история превратилась в череду смут, раздробленности и иностранного владычества, которая лишь изредка перемежалась короткими вспышками независимости и национального единения.
Перипетии этого бурного периода не могли не отразиться и на египетских храмах. Так, многие «дома бога» были уничтожены во время ассирийского и второго персидского нашествий. Египтянам удалось частично компенсировать эти потери в эпоху Саисского возрождения и усилиями фараона XXX династии Нектанеба I. Позже интенсивное храмовое строительство велось также при Птолемеях и римлянах, то есть уже после того, как Египет окончательно утратил свою независимость. Однако дни величия древнеегипетских храмов были уже сочтены.
С принятием Римской империей христианства в IV веке н. э. языческие святилища Египта оказались вне закона. Они осквернялись христианскими фанатиками-вандалами, их закрывали императорскими указами, использовали в качестве каменоломен.
Особенно сильно пострадали храмы, построенные из известняка (таковыми было большинство «домов бога» севернее Луксора; южнее храмы обычно строились из песчаника). В V веке развернулось их небывалое по масштабам уничтожение: известняк древнеегипетских монументов пережигался в известь, которая шла на строительные нужды нового режима. Кроме того, многие храмы были переделаны под церкви.
Последним действовавшим египетским «домом бога» был, как считается, храм Исиды на острове Филэ. Его принудительно закрыла византийская военная экспедиция под командованием полководца-евнуха Нарсеса около 535 года н. э.
Никаких хороших новостей египетским храмам не принёс, разумеется, и пришедший в страну в VII веке ислам. Разрушение храмов продолжалось, только вместо церквей в них теперь возводились мечети.
В византийский период на территории Луксорского храма Амона было построено сразу несколько церквей. В XIII веке их сменила мечеть, которая функционирует до сих пор.
Количество древнеегипетских храмов сокращалось даже после появления современной египтологии и интереса к истории Древнего Египта. Так, уже в начале XIX века в ходе индустриализации, предпринятой египетским пашой Мухаммедом Али, была вновь развёрнута кампания по пережогу уцелевших «домов бога» на известь, сгубившая много прекрасных памятников древнеегипетского зодчества.
В итоге к настоящему времени в Египте в более или менее полном виде можно увидеть лишь малую часть былого великолепия его древней храмовой архитектуры. В основном это те «дома богов», которые находились вдали от Нила и густонаселённых мест. Там они уберегались от уничтожения людьми (особенно если их заносило песком) и разрушительных разливов великой реки. Именно эти храмы сегодня представляют собой наиболее хорошо сохранившиеся образцы культового зодчества Древнего Египта.
Самые знаменитые древнеегипетские храмы
В заключение – краткий аннотированный список самых известных и лучше всего сохранившихся древнеегипетских храмов. Каждый из них является уникальным образцом архитектурного наследия страны фараонов и стоит того, чтобы в нём побывать.
В списке приводятся не только «дома богов», но и так называемые «дома миллионов лет» – поминальные храмы, строившиеся фараонами для вечного отправления своего заупокойного культа. Несмотря на то, что вопреки чаяниям их обожествлённых создателей службы в таких храмах обычно прекращались вскоре после смерти построивших их фараонов, некоторые из них неплохо сохранились. В период Нового царства «дома миллионов лет» строились, как правило, по образцу «домов бога».
Итак.
От времён Древнего царства уцелело всего несколько храмов плохой сохранности. Самым известным и лучше всего сохранившимся из них является монументальный гранитный храм фараона Хафры, входивший некогда в погребальный комплекс построек при его пирамиде в Гизе.
Практически не сохранились и храмы Среднеегипетского периода. Самый значительный из оставшихся – поминальный храм фараона XI династии Ментухотепа II в Дейр-эль-Бахри. Его развалины находятся бок о бок со знаменитым храмом царицы Хатшепсут, для которого он послужил архитектурным образцом.
Слева от всемирно известного храма царицы Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри находится плохо сохранившийся и гораздо более древний поминальный храм фараона Ментухотепа II. Именно его необычную планировку и взяли за основу зодчие знаменитой новоегипетской правительницы.
Другой пример среднеегипетских храмов – так называемая «Белая капелла», небольшой изящный храм фараона Сенусерта I, построенный им в Фивах в честь 30-летнего юбилея своего правления. В эпоху Нового царства капелла была разобрана на стройматериалы и уже в XX веке восстановлена археологами.
Несравнимо больше египетских храмов сохранилось от эпохи Нового царства. Самый знаменитый и выдающийся из них – огромный Карнакский храмовый комплекс в столице новоегипетского государства Фивах (нынешнем Луксоре). Имея площадь более 100 гектаров, он является вторым по размеру (после знаменитого Ангкор-Вата в Камбодже) храмовым комплексом мира. Его главный «дом бога» – Большой храм Амона с колоссальным гипостильным залом и десятью пилонами. Помимо него в Карнакский храмовый комплекс входят также храмы супруги Амона богини Мут и их сына Хонсу, а также многочисленные святилища других божеств и фараонов.
Рядом с карнакским находится тесно с ним связанный Луксорский храм Амона. Это самый южный из «домов бога» на восточном берегу древнеегипетской столицы. Он насчитывает полторы тысячи лет непрерывного строительства – начиная со времён правления фараонов XVIII династии и заканчивая эпохой христианизации Римской империи.
Немало замечательных памятников египетской храмовой архитектуры находится и на западном берегу Фив. Здесь, неподалёку от Долины царей, где фараоны Нового царства устраивали свои усыпальницы, возводились и их поминальные храмы, из которых наиболее известны три.
Во-первых, это поминальный храм царицы Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри. Лежавший в руинах к началу раскопок в 1891 году, сегодня этот великолепный храм тщательно отреставрирован и представляет собой подлинный шедевр древнеегипетского храмового зодчества. Он относится к своеобразной скальной разновидности «домов миллионов лет».
Недалеко к югу от него в местечке под названием Гурна находится довольно плохо сохранившийся поминальный храм Рамсеса II. С лёгкой руки Шампольона, посетившего храм в 1829 году, он также известен как Рамессеум. Некогда это было внушительное даже по меркам Рамсеса II сооружение, но за прошедшие тысячелетия ему был нанесён значительный ущерб.
К сожалению, поминальный храм великого Рамсеса II в Гурне (известный также как Рамессеум) сохранился довольно плохо.
К юго-западу от Рамессеума располагается поминальный храм РамсесаIII в Мединет-Абу – одна из наиболее впечатляющих религиозных построек Древнего Египта. Здание этого храма по большей части избежало разрушений (если не считать уничтожения вандалами-христианами храмовых статуй и других подобных «мелочей») и прекрасно сохранилось.
Помимо этой знаменитой троицы в фиванском некрополе находится ещё один примечательный «дом миллионов лет» – поминальный храм СетиI в Курне. Расположенный недалеко от Рамессеума и сильно разрушенный, он сегодня почти не известен туристам. Тем не менее, когда-то этот храм был очень важен – именно здесь делала первую остановку статуя бога Амона, когда её во время Прекрасного праздника долины переправляли на западный берег Нила.
Значительно лучше сохранился (и потому более популярен у путешественников) поминальный храм Сети I в Абидосе. Он был посвящён Осирису, Исиде и самому фараону Сети I, при жизни которого храм так и не был закончен. Строительство пришлось завершать уже его сыну, знаменитому Рамсесу II. Одной из главных особенностей этого храма является так называемый Абидосский список царей – высеченный на его стенах перечень всех правивших в Египте фараонов от легендарного Мендеса до самого Сети I.
Великолепными памятниками новоегипетского зодчества являются и скальные поминальные храмы Рамсеса II и Нефертари в Абу-Симбеле. Они расположены на юге современного Египта, в исторической Нубии, и знамениты не только своими выдающимися художественными достоинствами, но и недавней историей их спасения.
Из-за начавшегося в 1960 году возведения Асуанской плотины храмы в Абу-Симбеле (как и множество других археологических памятников южного Египта) оказались в зоне будущего затопления. В 1964 – 1968 годах и большой, и малый (на фото) храмы Абу-Симбела были разрезаны на блоки и перенесены на более высокое место.
Самые хорошо сохранившиеся египетские храмы относятся к последнему тысячелетию существования Древнего Египта – греко-римскому периоду его истории (IV в. до н. э. – VI в. н. э.).
Один из них – находящийся в 60 км к северу от Луксора храм Хатхор в Дендере. Он необычен тем, что не имеет пилона. Зато у него есть сразу два (и притом уникальных) маммисия. Первый был построен фараоном Нектанебом I и является старейшим из дошедших до нашего времени «домов рождения». Второй, наиболее развитый с архитектурной точки зрения из всех известных храмов подобного рода, относится к римскому времени.
Той же богине, что и в Дендере, посвящён построенный в III веке до н. э. храм Хатхор в Дейр-эль-Медине. Он совсем невелик, но зато сохранился относительно нетронутым, включая храмовую ограду из кирпича-сырца.
Один из самых поздних древнеегипетских «домов бога» – храм Хнума в Эсне – находится в 55 км к югу от Луксора. Его начали строить при Птолемее VI, а заканчивать работы пришлось уже римлянам. Сегодня он расположен прямо посреди современного города. От всего храма остался только гипостильный зал, но зато в хорошем состоянии.
Далее на юг, на полпути между Луксором и Асуаном находится храм Хора в Эдфу. На сегодняшний день это самый хорошо сохранившийся египетский «дом бога», и потому он пользуется огромной популярностью у туристов. Храм строился 180 лет, с 237 по 57 годы до н. э., и был закончен Птолемеем XII, отцом знаменитой царицы Клеопатры. Старейший элемент храма – четырёхметровый гранитный наос фараона Нектанеба II, который достался нынешнему птолемеевскому святилищу от более раннего стоявшего на этом месте «дома бога».
Ещё южнее расположен уникальный «двойной» храм Себека и Хора старшего в Ком-Омбо. Он любопытен тем, что имеет необычный «зеркальный» план: храм разделён на две абсолютно одинаковые половины, первая из которых посвящена крокодилоголовому богу Себеку, а вторая – одной из ипостасей древнего египетского бога Хора.
Сразу несколько храмов находилось когда-то и на стратегически расположенном у древней южной границы Египта острове Элефантина (напротив современного Асуана). Два из них – небольшие храмы Тутмоса III и Аменхотепа III – оставались практически нетронутыми вплоть до начала XIX века. К сожалению, в 1822 году они были варварски уничтожены по приказу местных властей (их пережгли на известь). Сегодня на острове сохранились лишь гранитные врата эллинистического периода от храма бога Хнума. Также на острове археологами частично восстановлен храм богини Сатет (супруги Хнума), при котором находился самый большой в Египте ниломер, использовавшийся вплоть до XIX века.
В отличие от Элефантины, где древнейшие археологические находки восходят ещё к раннединастическому периоду, храмы на расположенном немного южнее острове Филэ появились сравнительно поздно. Важным религиозным центром он стал только в период правления Птолемеев. Именно к этому времени относится прекрасно сохранившийся храм Исиды на острове Филэ, который считается самым красивым из всех ныне существующих египетских «домов бога».
Первый пилон и вход в храм Исиды на острове Филэ.
Поднявшись по Нилу ещё южнее, можно увидеть храм Мандулиса в Калабше. Посвящённый местному нубийскому божеству, которого египтяне отождествляли со своим Хором, он был построен во время правления последних Птолемеев и закончен уже при императоре Августе. Первоначально храм находился на берегу Нила в местечке под названием Баб-эль-Калабша в 50 км к югу от нынешней Асуанской плотины. В 1962 – 1963 годах он был разобран на 13 тысяч частей и затем перевезён и воссоздан на новом месте – острове Новая Калабша.
В заключение стоит упомянуть, что в результате грандиозной международной кампании 1959 – 1980 годов по спасению архитектурных памятников Нубии от затопления четыре небольших древнеегипетских храма оказались за пределами Египта. В благодарность за помощь в археологических работах они были подарены Испании (храм Амона из Дебода, ныне стоит в Мадриде), Нидерландам (храм императора Октавиана Августа из Таффы, ныне в Государственном музее древностей Лейдена), США (храм Исиды из Дендура, теперь в нью-йоркском музее Метрополитен) и Италии (скальный храм Тутмоса III из Эллесии, который был перевезён в Египетский музей Турина).
★
Невозможно переоценить ту степень везения, которая понадобилась всем перечисленным выше храмам, чтобы уцелеть до наших дней. За прошедшие тысячелетия им посчастливилось пережить немало природных невзгод и иноземных нашествий. Но что самое удивительное – они каким-то чудом миновали долгие века религиозной нетерпимости, которая как дамоклов меч висела над ними с тех самых пор, как в них навсегда смолкли голоса жрецов и растаял дым последних воскурений.
К счастью теперь впервые за последние почти две тысячи лет храмы Древнего Египта находятся вне угрозы уничтожения. Они международно признаны как неотъемлемая часть культурной сокровищницы человечества. Многие древнеегипетские храмы входят в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Разумеется, торжественные службы в их стенах навсегда канули в Лету. Былые обряды сменила шумная туристическая суета, а единственными обязательными для исполнения ритуалами стали фотоаппаратные и сувенирные хлопоты. Но даже сейчас, блуждая по колонным залам и портикам древнеегипетских «домов бога», ещё можно уловить отголосок их былого предназначения. Как и прежде, они горделиво взирают на царящий вокруг них людской хаос, и не смотря ни на что продолжают оставаться твердынями маат – извечного порядка мироздания.
О Царь-пушке в России знают практически все. Любой скажет, что она очень старинная, что стоит в Кремле, и что самая большая в мире. Многие добавят, что никогда не стреляла, что шедевр русского литейного искусства, и что вообще это один из главных национальных символов. Неплохо знакома Царь-пушка и иностранцам – тысячи туристов видели её в Москве лично своими глазами; миллионам других она известна заочно, по многочисленным фотографиям.
Разумеется, такой экстраординарный объект издавна привлекал внимание исследователей. Ещё с XVIII века вокруг необычной пушки шли многочисленные дискуссии.
Так, специалисты пытались определить, является ли она настоящим боевым орудием, или это лишь рассчитанная на устрашение иностранных послов пропагандистская поделка. Те, кто считал, что верно первое, спорили, чем же в таком случае Царь-пушка должна была стрелять – ядрами или картечью, и действительно ли ей так и не довелось сделать ни единого выстрела. Не было согласия и относительно её классификации: одни причисляли это орудие к бомбардам, другие – к мортирам.
Такой раздрай в рядах исследователей был вызван не только своеобразной конструкцией самой Царь-пушки, но и историей её появления, а также особенностями ранней русской артиллерии в целом.
От Тохтамыша до Чохова
Согласно летописям артиллерию на Руси впервые применили в 1382 году при обороне Москвы от войск ордынского хана Тохтамыша. Орудия того времени ковались из железа и бывали короткими (их называли «тюфяками») и длинными (такие именовались «пищалями»).
В XV веке пушки на Руси начали отливать из бронзы, и их производство перешло от кузнецов к литейщикам. Поначалу это были иностранные специалисты – немцы и итальянцы. К середине XVI века их постепенно сменили русские пушечные «литцы». Одним из первых среди них и был создатель Царь-пушки Андрей Чохов.
Будущий знаменитый мастер начинал свою деятельность ещё во времена правления Ивана IV Грозного, в 1560-х годах. Ремеслу обучался на московском Пушечном дворе у известного литейщика Кашпира Ганусова (судя по всему, иностранца). Первая самостоятельная работа Чохова датируется 1568 годом, последняя – 1629-м.
Царь-пушка – самая знаменитая работа Андрея Чохова. По замыслу мастера лафета у неё не было – нынешний декоративный лафет и ядра были отлиты из чугуна лишь в 1835 году.
Всего сохранилось 12 орудийных стволов его работы. Большинство – 7 единиц – сейчас хранится в петербургском Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи. Ещё две пушки стали военными трофеями после «Нарвской конфузии» 1700 года и находятся в замке Грипсхольм в Швеции. Остальные три, включая знаменитую Царь-пушку, можно увидеть в Москве.
Внешний вид и царские ТТХ
Андрей Чохов отлил свою Царь-пушку из бронзы в 1586 году, в начале правления царя Фёдора I Иоанновича, сына Ивана Грозного. Новому царю, который, как считается, был слаб умом, тогда было всего 11 лет. Тем не менее, с правой стороны пушки у дула есть его литое изображение в виде наездника в короне и со скипетром, а в средней части ствола справа имеется надпись, из которой следует, что пушка отлита его повелением. Там же, но с левой стороны, – другая надпись, в которой указывается место отливки (Москва), год («7094 от сотворения мира») и автор («литец Ондрей Чохов»).
В соответствии с традициями русских литейщиков того времени Царь-пушка великолепно художественно оформлена. Её дульный и казённый срезы украшены выступающими над поверхностью ствола поясами с шестилепестковыми розетками, между которыми отлиты ещё четыре неполных орнаментальных пояса.
К технологическим элементам пушки относятся восемь скоб, попарно прилитых с каждой стороны ствола и предназначенных для крепления канатов при транспортировке орудия. Кроме того, вверху казённой части перед задним поясом имеется углубление диаметром около сантиметра с прилитой вокруг него рамкой для пороха. Чуть дальше вырублено: «2400 пуд».
Существует две версии происхождения названия Царь-пушки. Согласно первой оно возникло от «царских» размеров орудия, по второй – из-за конного изображения царя Фёдора с правой стороны ствола.
Технические характеристики пушки поражают. Во-первых, у неё беспрецедентно огромный вес – 2400 пудов, что равняется 39.312 килограммам. Своей массой Царь-пушка на момент её появления намного превосходила все когда-либо созданные артиллерийские орудия Европы.
Во-вторых, детище Андрея Чохова обладает поистине царскими размерами. Длина Царь-пушки составляет 5,34 метра при наружном диаметре (не считая декоративных поясов) в 120 сантиметров. Канал ствола имеет длину 3,18 метра при средней толщине стенок около 15 сантиметров. В казённой части канал переходит в пороховую камору длиной 1,74 метра и диаметром около 44 сантиметров. Здесь толщина стенок доходит до 0,4 метра и примерно столько же – около 0,42 метра – составляет толщина задней стенки орудия.
Наконец, у Царь-пушки просто невероятный калибр – 890 миллиметров. По этому показателю она оставалась непревзойдённой среди всех типов артиллерийских орудий мира аж до 1857 года, когда в Великобритании создали так называемую мортиру Маллета калибром 914 миллиметров. Если же не причислять творение Андрея Чохова к мортирам, то она до сих пор остаётся самой крупнокалиберной пушкой планеты.
Но ключевое слово здесь – «если».
Хитросплетения классификаций
Дело в том, что попытки классифицировать Царь-пушку связаны с несколькими объективными трудностями.
Прежде всего, проблема заключается в том, что стандартизация в артиллерийском деле появилась сравнительно поздно. В России, в частности, унифицированная калибровка и артиллерийская шкала были введены лишь в 1707 году Петром I. До этого каждый мастер лил свои пушки, ориентируясь лишь на собственный опыт и представления о том, как должен выглядеть конечный результат. Отсюда и характерный для русской артиллерии допетровского времени колоссальный разнобой пушек по их конструкциям, калибрам, длине и весу.
Естественным следствием такой разносортицы стало возникновение не слишком последовательной артиллерийской терминологии, которая к тому же постоянно менялась. Многие названия, бытовавшие в конце XVI века, впоследствии вышли из употребления, а те, что сохранились, зачастую стали обозначать нечто совсем иное, нежели во времена Андрея Чохова. Изменились и принципы артиллерийской классификации.
Так, по современным стандартам при длине ствола в 6 калибров Царь-пушка является мортирой – крупнокалиберным короткоствольным орудием с навесной траекторией стрельбы. Однако прокрустово ложе современных терминов для Царь-пушки явно не годится: во времена её создания стволы мортир («верховых пушек» по тогдашней терминологии) имели длину всего 2 – 3,5 калибра. Поэтому по меркам своего века чоховское орудие мортирой не было.
К тому же у Царь-пушки отсутствуют такие необходимые для мортиры элементы, как цапфы – специальные цилиндрические стержни для укладки ствола на станины лафета. Вдобавок на её торели (то есть на казенном срезе) нет винграда – особого фигурного выступа, которому обычно придавали вид виноградной кисти или шара. Всё это делает её очень похожей на западноевропейские бомбарды, отчего многие специалисты до сих пор относят Царь-пушку именно к этому типу артиллерийских орудий.
В Западной Европе бомбардами с конца XIV века называли в основном образцы тяжёлой осадной артиллерии, главной задачей которых было разрушение толстых стен большими ядрами. Они были длиннее мортир (обычно 5 – 8 калибров) и ввиду отсутствия цапф стреляли со специального ложа из массивных деревянных колод, упираясь при этом плоской казённой частью в землю, кирпичные стены и тому подобное.
Характерный плоский срез казённой части Царь-пушки дал основание некоторым исследователям причислить её к бомбардам.
В России XVI века орудия такого рода, в отличие от «верховых пушек» (мортир) и длинноствольных мелкокалиберных «пищалей», называли просто пушками и использовали по аналогичному назначению. Тот факт, что в современной артиллерии пушками принято называть совершенно другой тип орудий, сути дела не меняет – в реалиях своего времени Царь-пушка была, как это и следует из её названия, именно пушкой.
Споры вокруг снаряда
Немало копий было сломано и по вопросу о типе снаряда кремлёвского чудо-орудия. Традиционно большинство специалистов отвергало возможность того, что Царь-пушка стреляла ядрами своего калибра. Однако не всё в этом вопросе так однозначно.
По расчётам, вес каменного ядра диаметром 890 миллиметров составлял около 52 пудов (852 кг), а чугунного – и вовсе 120 (1965 кг). При этом известно, что пороховая камора Царь-пушки объёмом приблизительно 0,25 м3 могла вмещать около 30 пудов пороха. Поэтому, учитывая, что по нормам XVI – XVII веков для стрельбы металлическими ядрами полагалось «класть пороху против ядра сполна», метать чугунные снаряды Царь-пушка действительно была не способна чисто технически.
В то же время, для стрельбы каменными ядрами она вполне годилась, поскольку с этой целью порох клали «в полы» (то есть в соотношении 1:2 к весу снаряда), а порой и того меньше.
Тем не менее, ещё с 1727 года с подачи русского учёного Ивана Кирилловича Кирилова (1695 – 1737) единственным типом снаряда Царь-пушки стали считать каменный «дроб» (то есть картечь) суммарным весом 1500 фунтов (737 кг). Тогда же появилось и новое название чоховского орудия – «Дробовик Российский».
Версия с дробом основывалась на том, что Царь-пушка после отливки находилась у Спасской башни Кремля, где, как считалось, должна была картечными залпами уничтожать живую силу противника, переправлявшегося здесь через Москву-реку со стороны Замоскворечья. И действительно, стрелять картечью по наступающим вражеским войскам было бы гораздо эффективнее, чем громадными ядрами.
«Дробовая» версия быстро стала популярной. Тем не менее, во второй половине XIX века была предложена ещё одна трактовка применения Царь-пушки. Её смысл сводился к тому, что это орудие вообще не являлось боевым и предназначалось для ведения своего рода психологической войны.
«Бутафорская» версия
В самом деле, расчёты порохового заряда и веса ядер, а также рассуждения о возможной эффективности каменного дроба были всего лишь теорией. На практике же Царь-пушка не только ни разу не участвовала в боевых действиях, но и, судя по всему, вообще никогда не стреляла (во всяком случае, никаких свидетельств тому не сохранилось).
Это дало повод предположить, что Царь-пушка – на самом деле бутафория, рассчитанная на устрашение иностранцев (в первую очередь крымско-татарских послов), и что её настоящим призванием было лишь символически олицетворять русскую военную мощь.
Противники этой версии возражали, что в условиях постоянной угрозы крымских набегов отливка огромной и дорогостоящей бутафорской пушки вместо настоящего действующего орудия была бы откровенной глупостью. Указывалось, что о реальном боевом назначении Царь-пушки говорило уже само её расположение в месте, где чаще всего при набегах на Москву появлялись татары. Однако, как отвечали сторонники «бутафорской» версии, ничто не мешало поставить её там и в пропагандистских целях.
Споры вокруг практического применения Царь-пушки не прекращались вплоть до конца XX века. За это время верх поочерёдно брали то защитники «дробовой», то «бутафорской» теории. Окончательно же точку в затянувшейся полемике поставила… московская Олимпиада 1980-го года.
Точка в спорах
С 19 июля по 3 августа 1980 года в Москве проходили XXII летние Олимпийские игры. Соревнования блестяще завершились триумфом советских спортсменов, завоевавших в общей сложности 80 золотых, 69 серебряных и 46 бронзовых медалей.
Декоративный чугунный лафет и ядра для Царь-пушки были отлиты в 1835 году на петербургском заводе Чарльза Берда.
Широко известно, что при подготовке к проведению Олимпиады в столице было построено много спортивных и инфраструктурных объектов. Но не каждый знает, что в преддверии состязаний было отреставрировано и немало знаковых для Москвы памятников истории и культуры. В их числе оказалась и чоховская Царь-пушка, которая к тому времени стояла на Ивановской площади Кремля.
Вообще, за свою 430-летнюю жизнь Царь-пушка не раз меняла местоположение. Пролежав некоторое время у Спасской башни, в 1626 году она была перемещена к Лобному месту на Красной площади. В начале XVIII века в связи с постройкой Петром I Цейхгауза орудие оказалось в Кремле. Сперва оно располагалось во дворе Арсенала (как позже стал называться петровский Цейхгауз), а затем, с начала XIX века, – у его главных ворот.
Находясь там, Царь-пушка обзавелась декоративным чугунным лафетом, который в 1835 году был отлит на петербургском заводе Чарльза Берда. Эскизы для его изготовления выполнил художник Александр Павлович Брюллов, а чертежи – генерал-майор Пётр Яковлевич де Витте. Также были изготовлены и полые ядра весом в одну тонну каждое. В таком новом виде пушка простояла у Арсенала до 1843 года, когда её вновь перенесли – на этот раз к Оружейной палате.
В 1960 году из-за постройки Кремлёвского Дворца съездов здание Оружейной палаты (и не только) было снесено, и 14 февраля того же года Царь-пушка оказалась на Ивановской площади, неподалёку от церкви Двенадцати апостолов. Отсюда её зимой 1980 года и вывезли на реставрацию на завод войсковой части № 42708 города Серпухова.
В ходе реставрационных работ главное творение Андрея Чохова было тщательно обследовано специалистами, и в результате вскрылись два важных факта. Во-первых, выяснилось, что у Царь-пушки нет ведущего в пороховую камору запального отверстия: углубление на казённой части орудия оказалось слепым.
Во-вторых, на внутренней поверхности ствола были обнаружены приливы – небольшие выступы в виде остатков металла, образовавшиеся в процессе литья и впоследствии не зачищенные. Их наличие неопровержимо доказывало, что Царь-пушка действительно никогда не стреляла, поскольку эти приливы были бы неизбежно срезаны при первом же выстреле. Таким образом, окончательно подтвердилась правота сторонников «бутафорской» версии.
Впрочем, своего рода утешительный приз достался и приверженцам «боевого крыла» исследователей. Изучавшие Царь-пушку в 1980 году инженеры пришли к выводу, что теоретически она всё же имеет запас прочности для стрельбы каменными ядрами массой до 750 килограммов, что не так уж далеко от её «расчётного» 52-пудового калибра.
Полученные в том теперь уже далёком олимпийском году данные позволяют современным историкам достоверно утверждать, что Царь-пушка создавалась не с целью обороны Кремля, а для укрепления властных позиций молодого царя Фёдора. Своим внушительным видом она как бы демонстрировала государеву мощь всем потенциальным её оппонентам – как внутри государства, так и за его пределами.
★
Сегодня, как и до реставрации, Царь-пушка стоит на Ивановской площади Московского Кремля. Ежегодно, знакомясь с достопримечательностями столицы, на неё приходят посмотреть десятки тысяч туристов. И пусть теперь известно, что из неё никогда не стреляли (в том числе и прахом Лжедмитрия, как нафантазировал один пассионарный лжеучёный), и что на самом деле она – орудие государственной пропаганды, а не реальная боевая единица, Царь-пушка всё равно остаётся выдающимся шедевром отечественного литейного искусства и неотъемлемой частью русской истории.
